Вторжение славян на балканский полуостров. Заселение балкан славянами. Социально-экономическая характеристика славянских племен

1
Первые вторжения славян в пределы Византии относятся к рубежу V и VI вв. н. э., когда балканские провинции империи подверглись опустошительным набегам дотоле неизвестных северных племен.

Это был новый и сильный враг - могучие и многочисленные племена, продвинувшиеся с севера к Дунаю. Нового врага в империи назвали первоначально «гетами» - именем древнего дако-фракийского населения низовьев Дуная, о котором не вспоминали со времен императора Веспасиана. Первое нападение гетов на империю относится, по-видимому, к 493 или 495 г. Судя по сообщениям хрониста VI в. Марцеллина, полчища гетов вторглись тогда в пределы Фракии, и в битве с ними погиб фракийский военачальник Юлиан. В 517 г. они вторично обрушились на Балканы, проникли в Македонию и {185} Фессалию, дошли на юге до Фермопил, а на западе вступили в Старый Эпир, сокрушая все на своем пути.

Через несколько лет, когда империя ближе узнала своего нового врага, совершившего целый ряд дерзких вторжений в ее пределы, стало известно и его настоящее имя. Новым врагом империи оказались анты и склавины - две родственные группы древних славянских племен. Этими именами их начали называть в империи, по-видимому, при Юстиниане, после событий 527 и 529 гг., когда византийским полководцам ценою больших жертв удалось предотвратить новые попытки славянских дружин проникнуть вглубь Балканского полуострова. О том, что гетами первоначально были названы именно славяне, а не какие-либо другие северные племена, свидетельствует византийский историк начала VII в. Феофилакт Симокатта. Он утверждает, что геты - это древнейшее наименование славян 1 . Но и без этого свидетельства вполне очевидно, что вторжения «гетов» на Балканы в конце V и начале VI в. и последующие походы склавинов и антов являются звеньями одной цепи. В том и другом случае против империи выступали одни и те же племена, действующие независимо от другого северного врага империи - кочевников-болгар, продвинувшихся в Приазовье из-за Дона и собравших и подчинивших себе остатки местных скифских и сармато-аланских племен.

Описывая события 527 г., выдающийся византийский историк и политический деятель VI в. Прокопий Кесарийский говорит следующее: «Когда Юстиниан, дядя Германа, вступил на престол (527 г.- П. Т. ), анты, ближайшие соседи склавинов, перейдя Истр, с большим войском вторглись в пределы римлян...» И в другом месте: «Что же касается Иллирии и всей Фракии, если считать от Ионийского залива вплоть до предместий Византии, в том числе и Элладу и область Херсонеса, то с того времени, как Юстиниан принял власть над Римской империей, гунны, склавины и анты, делая почти ежегодно набеги, опустошали Иллирию и всю Фракию, все земли от Ионического моря до константинопольских предместий, Элладу и Херсонес» 2 .

Для защиты балканских провинций император Юстиниан предпринял строительство многочисленных укреплений на Дунае и в горных проходах Балканского полуострова. В трактате «О постройках», написанном по поручению самого императора, Прокопий Кесарийский перечисляет десятки восстановленных и вновь построенных крепостей на Дунае и сотни укреплений в горных проходах в глубине полуострова. «Всякое {186} имение на Балканах,- говорит он,- оказалось либо превращенным в мощный замок, либо находилось вблизи укрепленного поста». Развалины юстиниановских укреплений, известные во многих пунктах Балканского полуострова, свидетельствуют о том, что постройки Юстиниана действительно предоставляли собой мощную оборонительную систему (рис. 43). В другом произведении, «Тайной истории», написанной в назидание будущим поколениям, Прокопий называет все эти постройки «безумными», указывая, что они поглотили огромное количество средств и сил, но так и не достигли своей цели 3 .

Наряду с этим, стараясь ослабить своих противников, византийское правительство широко прибегало к своему испытанному средству - к попыткам внести раздор в среду склавинов и антов или же рассорить их с другими племенами. «Разделяй и властвуй» - было излюбленным лозунгом византийской политики. Одним из результатов деятельности византийских дипломатов было появление на посту магистра Фракии известного Хвилибуда - антского вождя, успешно боровшегося против склавинов в течение почти четырех лет, с 530 по 534 г., но в конце концов потерпевшего поражение и убитого склавинами 4 . В последующие годы империи удавалось привлекать славянские дружины для борьбы против остготов в Италии 1 . В то же время в качестве орудия против антов Византия неоднократно использовала кутугуров и другие гунно-болгарские племена Северного Причерноморья.

Многочисленные крепости на дунайской границе и все коварные хитросплетения византийских дипломатов не могли, однако, остановить стремительной волны славянских вторжений. Многочисленные дружины, насчитывающие тысячи воинов, неоднократно наносили поражения византийским армиям, во главе которых стояли испытанные стратеги империи. После 540 г., когда основные силы империи были брошены на Восток, против Ирана, дунайская линия укреплений уже не представляла серьезной преграды для славянских дружин. Неоднократно они проникали до южных пределов полуострова, нарушая жизнь страны на длительное время. Особенно памятными в империи были славянские набеги 548 и 549 гг., когда жестоко пострадали Иллирия и Фракия и был разгромлен город Топир. В следующем, 550 г. славянские отряды доходили до «длинных стен», возведенных для защиты Константинополя Анастасием. Тогда при постройке, в первые годы VI в., эти стены с насмешкой называли «памятником трусости»; теперь же византийская знать с благодарностью вспоминала их строителя. И если {187} император Юстиниан «с гордостью величал себя антическим или славянским», то, как справедливо заметил еще Н. М. Карамзин,- «сие имя напоминало более стыд, нежели славу его оружья» 2 .

Древние авторы отмечают, что в процессе Балканских войн крепло и совершенствовалось воинское искусство славянских дружин. Первоначально они были плохо вооружены и применяли на Балканах примитивные тактические приемы. «Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются [засадами], внезапными атаками, хитростями...,- пишет Маврикий Стратег.- Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом всех людей... Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты, прочные, но трудно переносимые [с места на место]. Они пользуются также деревянными луками и небольшими стрелами, намоченными особым для стрел ядом, сильно действующим...» 3 Но уже к середине VI в. склавины и анты освоили византийское вооружение, приобрели навык сражаться с регулярным войском, научились брать укрепленные города, применяя при этом разнообразные осадные машины. Они «обучены воевать более [лучше], чем ромеи»,- говорит Иоанн Эфесский, описывая события 584 г. 4

2
В 50-х годах VI в. военно-политическая обстановка в Северном Причерноморье и на Балканах еще более усложнилась и обострилась.

Около 558 г. в степях Приазовья появилась новая орда кочевников, по-видимому, тюркского происхождения, известная под названием аваров. Вскоре аварское посольство прибыло в Константинополь, где посол аваров Кандих, назвав своих соплеменников «самым могучим и неодолимым из народов», предложил Византии военный союз, за соответствующее, конечно, вознаграждение. Предложение аваров, как сообщает византийский историк конца VI в. Менандр, было встречено в империи благосклонно. Вслед за этим, по-видимому, в союзе с аланами авары разгромили утургуров, обитавших в Восточном Приазовье, затем залов и, наконец, савиров, кочевавших по прикавказским степям 5 . {188}

Подчинив себе гунно-болгарские племена Северо-Восточного Причерноморья, авары двинулись далее на запад. И здесь совместно с кутугурами они обрушились на главного врага империи - антские племена. В одном из отрывков, сохранившихся из «Истории» Менандра, говорится, что в результате аварского вторжения «властители антские приведены были в бедственное положение и утратили свои надежды. Авары грабили и опустошали их землю» 6 . Далее следует рассказ о том, как авары убили антского посла Межамира, сына Идаричева, брата Калагастова, присланного к аварам для выкупа пленных.

Союзные отношения аваров и Византии не были, однако, продолжительными. Убедившись в вероломстве византийских политиков, авары вскоре вторглись в Паннонию, где в конце 60-х годов VI в. образовалось сильное «варварское» государство, во главе которого стоял аварский каган Баян. С этого момента авары вступили в войну с империей. Их участие в Балканских войнах продолжалось с перерывами вплоть до 30-х годов VII в., когда аварский каганат, ведущий на западе войну с каролингами, на востоке - со славянами, а на юге - с Византийской империей, после неудачной попытки овладеть Константинополем, внезапно распался, как уже не раз распадались, казалось бы, столь могущественные объединения кочевнических племен.

Отношения славянских племен, особенно антов и аварского каганата, в течение всего времени существования последнего продолжали оставаться, по-видимому, крайне напряженными. Трудно сказать, насколько далеко на север и северо-восток простирались аварские владения, но несомненно, что некоторые склавинские и антские племена, покоренные аварами, входили в состав их разноплеменного государства. Современники неоднократно отмечали, что в войсках Баяна основную массу составляли не авары, а болгары и славяне. О подчинении в начале VII в. аварскому каганату восточнославянского племени дулебов рассказывает Начальная летопись: «В си же времяна быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы» 1 .

Таким образом, подчинение отдельных славянских племен аварскому каганату не может подлежать сомнению. Однако совершенно несправедливы встречающиеся в историографии {190} утверждения, что с появлением аваров на Дунае они превратились как будто бы в основную военную и политическую силу, ведущую борьбу с империей, а склавины и анты отныне действовали якобы лишь как сателлиты каганата. Современники свидетельствуют, что в аварское время склавины и анты сохраняли свою самостоятельность, выступая в Балканских войнах, как военно-политическая сила, совершенно независимая от аваров. И, вероятно, прав был А. Л. Погодин, когда утверждал, что «власть авар простиралась лишь на тех славян, которые занимали Паннонию, но славяне не теряли при этом своей национальной самобытности. Тот факт, что при совместных вторжениях авар и славян источники постоянно упоминают и о славянах, указывает, по моему мнению, достаточно ясно на роль славян в таких набегах» 2 .

К этому необходимо еще добавить, что масштабы славянских вторжений на Балканы во второй половине VI в. значительно возросли как за счет увеличения собственных сил славян, так и за счет того, что аварский каганат, если оценивать его с точки зрения широкой исторической перспективы, являлся объективно союзником славян, сковывающим значительную часть вооруженных сил империи на Балканах. Именно в это время славянские вторжения на Балканы вступили в свою новую фазу. Славяне отныне появляются на полуострове не только как воины, но и как поселенцы, навсегда оседающие на завоеванных землях.

В «Истории» Менандра рассказывается о том, как в 70-х годах VI в. авары потребовали уплаты дани у славян, живших на левом берегу Дуная, в пределах древней Дакии. Славянский вождь Добрит (Ловрита), по словам Менандра, ответил на это требование следующей речью: «Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу. Не другие нашею землею, а мы чужою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи» 3 . Последующий за этим спор с аварскими послами кончился якобы вооруженной схваткой, во время которой авары были перебиты.

Вскоре последовало грандиозное вторжение славян на полуостров, в котором, по словам Менандра, участвовало 100 тыс. славянских воинов, опустошивших Фракию, Македонию и Фессалию. Император Тиверий, основные силы которого были сосредоточены в это время на Востоке, против Ирана, в 577 г. обратился к аварам с предложением опустошить славянские земли, чтобы заставить их таким путем очистить полу-{191}остров. Осталось неизвестным, насколько значительным на этот раз было аварское вторжение в славянские земли. Но во всяком случае оно не привело к желаемому для империи результату, так как славянские дружины не покинули пределов империи, рассчитывая, по-видимому, прочно обосноваться на полуострове. Современник этих событий Иоанн Эфесский, сирийский церковный историк, прекрасно осведомленный в балканских делах, описал их следующими словами: «В третий год после смерти императора Юстина, в царствование императора Тиверия вышел проклятый народ склавены и прошел всю Элладу, области Фессалоники и всю Фракию. Они захватили много городов и крепостей, опустошили, сожгли, полонили и подчинили себе эту область и поселились в ней свободно, без страха, как в своей собственной. Это продолжалось в течение лет четырех, пока император был занят войной с персами и все свои войска послал на восток... И до сего времени, до года восемьсот девяносто пятого (584 г. н. э.- П. Т. ) они расположились и живут спокойно в ромейских областях, без забот и страха... они разбогатели, имеют золото и серебро, табуны коней и много оружья и обучены воевать более [лучше], чем ромеи», а раньше, заканчивает автор, «эти грубые люди были вооружены лишь дротиками и не знали, что такое настоящее оружие» 1 .

В этом же году славянские дружины, во главе которых стоял вождь Ардагаст, вновь проникли до «длинных стен», угрожая Константинополю. Полководцу императора Маврикия Коментиолу удалось разбить их на реке Эргинии и под Адрианополем и очистить Астику и близлежащие местности по реке Гэбра (Марица). Но полуостров продолжал оставаться в руках славян, которые все дальше и дальше продвигались к югу.

По-видимому, именно к этому времени относится рассказ о городе Анхиалосе, приведенный в хронике Михаила Сирийца, где говорится о том, что с целью прекратить движение славян на Балканы «ромеи наняли народ антов, которые по их указанию напали на земли славян (склавинов.-П. Т. ), лежащие к западу от Дуная. В ответ на это склавины совместно с аварами разгромили город Анхиалос, продолжая свои действия на полуострове с прежним размахом 2 . В 588 г., по сообщению Феофилакта Симокатты, они опять продвинулись в направлении Константинополя и вторглись во Фракию. На следующий год славянские дружины достигли Пелопонесса, т. е. южных окраин Балканского полуострова, о чем сообщает церковный историк Евагрий. {192}

В 591 г. после окончания войны с Персией, Византия сделала попытку восстановить дунайскую границу, направив против славян большую армию, во главе которой стояли крупнейшие стратеги империи - сначала Приск, затем брат императора Маврикия Петр, потом опять Приск. Война со славянами велась в течение девяти лет. Ее наиболее полное описание дано в «Истории» Феофилакта Симокатты.

Сначала византийская армия сумела добиться на Дунае некоторых успехов. В 593 г. войска Приска переправились на северный берег Дуная и, разбив отряды славянских вождей Радагаста и Мусокия, захватили большую добычу и много пленных. Но оставаться продолжительное время во вражеской стране Приск все же не решился и, нарушив приказ императора, вскоре отошел за Дунай, что привело к новым вторжениям славян на полуостров. Ожидалось даже нападение славян на столицу империи - Константинополь, заставившее Византию временно отказаться от активных наступательных действий на севере. Лишь в 597 г. дунайская армия, на этот раз под командованием Петра, снова перешла на северный берег Дуная, но, потеряв при переправе один из крупных отрядов, вступивший в бой со славянским вождем Пирогостом, вскоре возвратилась обратно. Тем временем массы славян появились в средних частях полуострова и предприняли осаду одного из крупнейших городов полуострова - Фессалоник, применяя метательные орудия, тараны, «черепахи» и другие осадные машины того времени. Очевидно, центральная и западная часть Балканского полуострова продолжала все это время находиться в руках славян, прочно обосновавшихся во многих местах и способствовавших своим соплеменникам в их военных предприятиях. Осада Фессалоник окончилась безуспешно, но она серьезно нарушила византийские планы и снова заставила империю приостановить активные действия на Дунае.

В последующие годы в войну против империи вступили авары. В 599 г. Баян нанес жестокое поражение византийскому полководцу Коментиолу, но через два года, в 601 г., авары были разбиты Приском, захватившим при этом в плен 3 тыс. аваров, 6 тыс. других «варваров» и 8 тыс. славян. Очень может быть, что эти успехи византийской армии объяснялись в какой-то мере выступлениями против каганата антских племен. Во всяком случае на следующий год аварский каган отправлял войско на восток, «чтобы уничтожить антский народ, бывший в союзе с ромеями». Известно также, что этот поход окончился неудачно, так как войско кагана, не желавшее воевать с антами, начало разбегаться. {193}

3
Критическим моментом славяно-византийских войн, гремевших над Балканами в течение целого столетия, явился 602 г., когда по приказу императора Маврикия византийские полководцы сделали еще одну попытку проникнуть в славянские земли на северном берегу Дуная. Посылая свои войска на север, Маврикий не подозревал, началом каких серьезных событий, более того - потрясений, послужит предпринятая византийцами экспедиция.

Глубокий социально-экономический кризис, уже давно терзавший империю, не мог не отразиться на настроениях армии. Социальная борьба в стране, нередко принимавшая форму открытых выступлений, при императоре Маврикии достигла небывалого ожесточения. Время Маврикия (582-602) отмечено несколькими крупными восстаниями народных масс - городского плебса, рабов и колонов, а также волнениями в армии. 602 г. оказался для Маврикия и его правительства роковым. В армии, стоящей на Дунае, осенью вспыхнуло восстание, возглавляемое центурионом Фокой. Восставшая армия двинулась на Константинополь, встречая повсюду открытую поддержку народа. Маврикий был свергнут, а затем и казнен вместе со своими сыновьями и приближенными. Волей армии на византийский престол был посажен предводитель восстания центурион Фока.

Эти бурные события послужили началом длительного периода гражданских войн, охвативших почти всю территорию империи. Лишь в 610 г. византийская аристократия - крупные земельные собственники - сумела восстановить свою власть, поставив во главе империи экзарха африканских владений Ираклия. Но Византийская империя VII в. далеко не была повторением империи предшествующего времени. Постепенно нараставший еще со времени Юстиниана процесс феодализации в этот период получил возможность широкого развития. Закончилась история старой, восточноримской, рабовладельческой Византии, и началась история новой, феодальной Византийской империи.

Во время гражданских войн, вызванных восстанием Фоки, и в последующие десятилетия, когда империя снова вынуждена была вести тяжелую войну с Ираном, славяне беспрепятственно и огромными массами переселялись на Балканский полуостров, навсегда поселяясь в его плодородных долинах. «В самом начале царствования Ираклия, на пятом году его царствования, славяне отняли у римлян Грецию, персы же - Сирию, Египет и многие другие области»,- писал современник этих событий Исидор Севильский 1 . Область сла-{194}вянских военных набегов отодвинулась в этот период далеко на юг. Они совершали морские походы вдоль южной оконечности полуострова. В 623 г. славяне на своих ладьях достигли острова Крита, подвергнув его жестокому опустошению. В последующие годы они неоднократно делали попытки овладеть Фессалониками и самим Константинополем.

В 626 г., когда авары совместно со славянами обложили Константинополь с суши, славянская флотилия, состоящая из множества лодок-однодеревок, пыталась пробиться к городу с моря. По-видимому, именно об этом событии упоминает Начальная летопись в рассказе об аварах и дулебах, указывая, что авары воевали против царя Ираклия и «мало его не яша». В 642 г. славянская флотилия, совершив большой морской переход, достигла Апулии в Южной Италии.

В результате славянской колонизации к середине VII в. по всему Балканскому полуострову славянский этнический элемент превратился в господствующую силу. Славяне подчинили себе и вскоре поглотили старое фракийское и иллирийское население, соперничавшее с греческим элементом на юге и в приморских частях полуострова, а также многие другие племена, в разное время осевшие на полуострове. «Вся провинция ославянилась и сделалась варварской»,- писал по этому поводу Константин Багрянородный. В эти же десятилетия началась колонизация славянами Малой Азии. В 80-х годах VII в. из славян, обитавших на малоазийском побережье, император Юстиниан II сумел сформировать большой военный корпус численностью в 30 тыс. человек 2 . По свидетельству Феофана, в 762 г. с Балканского полуострова в Малую Азию выселилась славянская колония в числе 208 тыс. человек 3 . Эти случайные цифры все же позволяют составить некоторое представление о грандиозных масштабах славянской колонизации.

4
Византийские и сирийские историки, говоря о славянских племенах, заселивших Балканский полуостров, не указывают, откуда пришло то или другое племя, где находились - на западе или на востоке - его старые поселения. В частности совершенно темным остался вопрос о том, какое участие в заселении полуострова принимали восточные славяне, племена антов, обитавшие в междуречье Днестра и Днепра. Без решения этого вопроса не могут получить освещение генетические и исторические связи восточного и южного славянства.

Исторические данные, свидетельства топонимики, фольклор и материалы языка, привлеченные славистами для решения {195} указанного вопроса, уже давно привели к мысли о существовании таких связей главным образом между населением восточной части полуострова, вошедшим в состав болгарского народа, и восточным славянством. Характер, глубина и время этих связей остались, однако, неразъясненными.

Старое языкознание, как русское, так и болгарское, рассматривая общие черты в восточнославянских и болгарском языках, не всегда находило правильный путь для их объяснения. Многочисленные параллели в русском и болгарском языках объяснялись обычно лишь как результат заимствования, как результат проникновения в русскую среду из болгарской или наоборот многих сотен слов. Именно с этой точки зрения подходили к болгаро-русским языковым связям акад. А. А. Шахматов, проф. Б. Цонев, И. Раев и другие слависты. Временем особенно интенсивного взаимного языкового проникновения считалось средневековье, когда тесный политический и культурный контакт, связанный, в частности, с распространением христианства, не мог не привести к созданию благоприятных условий для языкового обмена между Болгарией и Русью.

То, что языковый обмен между Болгарией и восточными славянами действительно имел место как во времена Святослава, так и в последующее время, вплоть до XIX-XX вв., не подлежит, конечно, никакому сомнению. Однако можно ли думать, что все две тысячи русских слов, которые отыскал в болгарском языке проф. Б. Цонев, и, вероятно, не меньшее число «болгаризмов» в русском, украинском и белорусском языках являются не чем иным, как простыми заимствованиями. Акад. Н. С. Державин, указывая, что вопрос требует специального исследования, тем не менее находит возможным ответить на него отрицательно. «Близкое родство современного болгарского и русского языков,- по его мнению,- объясняется не только наличностью элементов обоюдостороннего заимствования и влияния, но также и общностью племенного происхождения этих двух братских народов, в основе которых лежат антские племена» 1 . К такому же выводу приходит акад. Н. С. Державин, рассматривая параллели в русском и болгарском эпическом фольклоре. Он рассматривает образ Трояна в «Слове о полку Игореве» как образ, «выросший в культурно-исторической обстановке славянского населения Киевско-Дунайской области». Единство славянства на широких пространствах от Дуная до Киева акад. Н. С. Державин образно иллюстрирует такими словами «Слова»: «Девицы поют на Дунаи, вьются голоси чрез море до Киева...» 2 {196}

Очень может быть, что популярный в русском фольклоре «голубой Дунай», «Дунай-батюшка», «Дон-Дунай» также ведет свое начало от времени Балканских войн VI в. или времени вторжения славян на полуостров.

Мысль об антском происхождении славянского населения восточных придунайских частей полуострова находит подтверждение также и в этнографических и археологических данных. Если обратиться к одежде и жилищу - наиболее характерным элементам материальной культуры, хорошо отражающим этнические особенности, то становится очевидным, что население придунайской Болгарии, во-первых, составляет особую группу, заметно отличающуюся от славянского населения других частей Балканского полуострова, и, во-вторых, что придунайское население действительно имеет очень много общего с восточными славянами, причем не только с современными, но и с древними, известными по археологическим данным.

Рис. 44. Женская одежда Придунайской Болгарии.

1 - район г. Берковицы;

2 - район г. Свищева.

Этнографические данные показывают, что в придунайской Болгарии распространен особый тип женского национального костюма, в других частях полуострова почти не встречающийся, находящий себе ближайшие аналогии в украинской национальной одежде, принадлежностью которой является «плахта», или одежда великорусов Курской и Орловской областей, где были в употреблении «понева» и особый вид передника (рис. 44) 1 .

Еще более разительная картина близости населения придунайской Болгарии к восточному славянству выявляется на основании сравнительного изучения придунайского жилища и древнего восточнославянского жилища. Вплоть до последнего времени в придунайской Болгарии были распространены своеобразные жилища-землянки, состоящие обычно из нескольких помещений, соединенных внутренними переходами (рис. 45). Жилища точно такого же характера бытовали в свое время в Среднем Поднепровье. Особенно типичной эта {197} форма жилищ была для Левобережья, для земли северян, где жилища-землянки известны на многих десятках городищ, относящихся к последним векам I тысячелетия н. э. и к периоду древней Руси 2 . Это как раз та самая форма жилища, соединенного внутренними переходами и имеющего несколько выходов, о которой писал Маврикий Стратег.

Последнее обстоятельство, а именно распространение землянок в земле северян 3 , становится особенно интересным в свете сообщения Феофана о том, что Аспарух, перейдя через Дунай в область Малой Скифии, т. е. в Южную Добруджу, встретил там в 678 г. племя северян или северцев, которые вслед за этим переселились на юг, к Балканскому хребту. Далее на запад, на обширных пространствах дунайского Правобережья, обитали в то время семь других славянских племен, имена которых остались неизвестными. Эти племена - северяне и семь неизвестных племен - составили в дальнейшем основу древнего Болгарского государства. В русской летописи они обычно называются общим именем - дунайцами.

В литературе уже не раз высказывалось мнение, что дунайские северяне могут быть связаны с северянами «Повести временных лет», обитавшими на левобережье Днепра в бассейне рек Десны и Сейма. Именно им, жившим так далеко от Дуная, на отдаленной восточной окраине антского мира, при колонизации Балканского полуострова неизбежно должна была достаться наиболее северо-восточная часть полуострова. У себя на родине северяне являлись ближайшими соседями приазовских болгар, и возможно, что появление Аспаруха прежде всего в их среде отнюдь не являлось простой случайностью.

В летописной легенде о построении Киева тремя братьями сохранился отголосок рассказа о переселении славян с Днепра на Дунай. Речь там идет о том, что Кий после поездки на Царьград, где он «велику честь принял от царя», пришел на Дунай с «родом» своим и срубил городок Киевец, в котором, однако, ему поселиться не удалось, так как этому воспротивилось местное население - дунайцы. В византийских источниках наименованию дунайцы соответствует термин подунавцы, которым называлось славянское население территорий современной придунайской Болгарии.

Ниже речь пойдет о том, что топонимика, связанная с наименованием рос - русь отнюдь не свойственна всей области восточных славян. Наименование рос - русь было распространено преимущественно на Днепре и на восток от него. На {198} западе, в области Буга и Днестра, имя рос - русь не

Рис. 45. Земляные жилища в Придунайской Болгарии по рисунку Ф. Каница (конец XIX в.). {199}

встречалось, а лежащие здесь галичско-волынские земли Русью первоначально не назывались 1 . Поэтому несомненный интерес представляет группа наименований, происходящих от наименования рос - русь и локализующихся в Северо-Восточной Болгарии и Южной Добрудже. Это - селение Рассава и город Русе на правом берегу Дуная и река Росица, приток Янтра, впадающего в Дунай несколько выше г. Русе.

Наконец, интересно также отметить, что на территории Балканского полуострова, в его северо-восточной части, было найдено несколько бронзовых «пальчатых» фибул VI-VII вв., происходящих из области Среднего Поднепровья и являвшихся, по мнению Б. А. Рыбакова, одной из характерных форм антского убора. Немецкий археолог И. Вернер, изучавший эти фибулы, высказался за их восточнославянское происхождение 2 .

В ряду этих данных, говорящих о восточнославянском происхождении дунайцев, в особом свете представляют и походы Святослава, который называл дунайские земли «середой земли моей», и известное место из Воскресенской летописи, где города на Дунае именуются русскими городами.

Останавливаясь на дунайцах - северянах и семи племенах дунайского Правобережья, мы отнюдь не хотим этим сказать, что только лишь они должны быть связаны с восточным славянством. Если придунайские области Балканского полуострова, как это можно предполагать на основании всего изложенного выше, были заняты более или менее целостной группой восточнославянских, антских племен, то отдельные их потоки несомненно проникли и в другие, более южные и западные части полуострова. Упомянутые Никитой Хониатом смоляне и драговиты, обитавшие в юго-восточной части полуострова около г. Солуни, а также драговиты фракийские могут быть сопоставлены с восточнославянскими племенами отнюдь не с меньшей долей вероятности, чем с полабскими племенами - драговичами и смолянами. Можно предполагать, что восточнославянское происхождение имели и многие другие племена балканских славян, в том числе и те, которые поселились далеко на западе. Об этом свидетельствует ряд поразительных совпадений, наблюдаемых в этнографических материалах, в частности в одежде населения некоторых местностей Югославии и восточных славян. Этот вопрос, однако, требует специального исследования. {200}

5
Итак, представляется совершенно бесспорным, что славянские племена, в частности славяне восточные, явились одним из решающих факторов крупнейших исторических преобразований, пережитых Восточной Европой в VI-VII вв. Участие славян в этих преобразованиях заключалось не только в том, что их длительная борьба на Балканах намного ускорила процесс социально-экономического переустройства империи - последнего оплота рабовладельческого мира в Европе, но также и в том, что, заселив Балканский полуостров и некоторые прибрежные области Малой Азии, славяне принесли в империю много нового и прежде всего - свое общинное устройство, точно так же, как древние германские племена в V в. принесли в Италию «осколок настоящего родового строя в форме марковых общин» 3 . Территориальная или сельская община, «омолодившая» империю, и примитивная форма эксплуатации путем взимания дани послужили одним из краеугольных камней складывающихся в Византии феодальных отношений. Как уже указывалось выше, в «Νομος γεωργικός» - византийском земледельческом законе VIII в., сельской общине, общинному землевладению и другим нормам социально-экономического строя, принесенным с собою славянами, было отведено большое и почетное место.

Этим, однако, далеко не исчерпывается исторический вклад, внесенный славянами во внутреннюю жизнь Византийской империи. Крупнейший буржуазный византинист В. Г. Васильевский, указывая на важнейшую роль славянского общинного землепользования и земледелия в жизни византийского средневековья, одновременно подчеркивал, что благодаря славянам улучшилось экономическое положение империи и возросла ее военная мощь 4 .

В трудах советских ученых, посвященных истории Византии или ранней истории славянства, нередко встречается сопоставление роли, которую сыграли древние германцы в судьбах Римской империи, с ролью славянских племен в судьбах Византии. Такое сопоставление действительно имеет под собой самые серьезные основания. К. Маркс и Ф. Энгельс, говоря о гибели рабовладельческого мира и участии в этом событии древних германцев и славян, охарактеризовывали роль тех и других в общем одинаковыми штрихами. Культурная полоса античности, писал Ф. Энгельс, была «разорвана и смята {201} немцами и славянами с севера и арабами с юго-востока» 1 . Но в то же время в своих работах К. Маркс и Ф. Энгельс всегда указывали и на существенные особенности в процессе ликвидации рабовладельческого строя в Риме, с одной стороны, и Византии - с другой.

И говоря о роли древних германцев и славян в деле ликвидации рабовладельческих порядков, следует сосредоточить внимание не только на чертах сходства, но и на глубоких различиях в характере роли тех и других племен.

Разве не заслуживают самого пристального внимания различные окончательные результаты вторжений древних германцев на территорию Римской империи и славян в Византию. Несмотря на готские завоевания, несмотря на вторжения лангобардов и других германских племен, Италия отнюдь не превратилась в германскую страну. Общественный строй германцев, как указывал Ф. Энгельс, «омолодил» Западное Средиземноморье, но сами германцы растворились в более высокой культурно-этнической среде Средиземноморья и вскоре исчезли почти бесследно. Совершенно иначе обстояло дело на территории Византийской империи. Славянские переселенцы, как те, которые попали под власть Византии, так и те, которые впоследствии создали на Балканском полуострове свои государства, полностью сохранили в новой обстановке свое этническое лицо, свой язык, культурные особенности, обычаи. Это свидетельствует, конечно, не только о грандиозных масштабах славянских вторжений на территорию империи, но и о большей прочности земледельческой культуры славян - наследников тысячелетних культурных традиций Северного Причерноморья и Прикарпатья. Отсюда же следует, что культурная жизнь средневековой Византии, которую рассматривают обычно как своеобразное преломление античных традиций и восточных влияний, вряд ли может получить объективное освещение без учета славянского культурного вклада. «В Малой Азии,- писал в середине XIX в. В. И. Ламанский,- если и не сохранилась славянская стихия во всей чистоте, то тем не менее оставила по себе много следов как в быте, так и в языке, песнях, напевах, наконец, даже в физических особенностях жителей некоторых частей Малой Азии» 2 .

Этот сложный вопрос еще совершенно не освещен нашей исторической наукой. Но вполне очевидно, что его разрешение должно внести очень много нового, в частности в понимание {202} тех экономических и культурных взаимоотношений, которые установились между Византией и славянской Русью в последующие столетия.

6
Балканские события VI-VII вв. оказали огромное влияние на жизнь славянских племен. Выше уже отмечалось, что в обстановке Балканских войн социально-экономическое развитие славян шагнуло далеко вперед. Это относится не только к южным, антским и склавинским племенам, принимавшим непосредственное участие в наступлении на Балканы, но в какой-то мере и к племенам, живущим далеко от Дуная. Многолетняя война на Балканах глубоко всколыхнула всю огромную массу древнего славянства, отзвуки ее дошли вплоть до отдаленного славянского севера. Более того, в составе антских и склавинских дружин, вероятно, имелись отдельные представители северных славянских племен, а может быть, и целые отряды северных воинов.

Об этом свидетельствует, в частности, известный рассказ о трех славянских гуслярах, записанный хронистом VIII в. Феофаном. Речь здесь идет о том, как в 591 г. император Маврикий, собирая во Фракии войска для борьбы против аваров, встретил трех славян-гусляров, не имевших при себе никакого оружия. Они рассказали, что живут на самом краю Западного океана (Балтийского моря) и что их соплеменники получили якобы предложение вступить в войну против империи в союзе с аварским каганатом. Три гусляра были будто бы посланы к аварскому кагану в качестве послов и потратили на дорогу 15 месяцев. Так как они пришли к аварам с отрицательным ответом, каган повелел их задержать. Однако славяне-гусляры сумели пробраться к грекам и каким-то образом попали во Фракию 3 .

Совершенно бесспорно, что рассказ славян-гусляров представлял собой не более как выдумку. Эти люди являлись, вероятнее всего, славянскими или аварскими лазутчиками, может быть, никогда и не видавшими Западного океана. Но, так или иначе, их упоминание о северных славянских племенах представляется весьма знаменательным.

О наличии северных воинов в составе антских и склавинских дружин или во всяком случае о таких отношениях севера с югом, развитие которых нельзя не поставить в связь с Балканскими войнами, говорят и отдельные византийские монеты и вещи, найденные в северных славянских землях 1 . {203}

Один византийский историк, рассказывая о походе славян и аваров в 626 г. на Константинополь, отмечает, что славяне сжигали своих мертвых. Это также может служить косвенным указанием на наличие в составе славянских дружин представителей северных племен, так как южные племена в это время практиковали преимущественно захоронения умерших, а северные и восточные племена знали только сожжение.

Становится также очевидным, что VI-VII вв. были временем дальнейшего и теперь уже окончательного упрочения исторических связей в среде славянских племен. Если в скифское время, на рубеже нашей эры, и на первых этапах «великого переселения народов» эти связи были уже достаточно сильными, то теперь они получили новые возможности для развития и роста. Усовершенствования в области земледелия, распространение ремесленных форм производства, усиление торговли, распад родо-племенных связей и появление рабовладения, речь о чем шла выше, составляли социально-экономическую основу этого процесса. Обстановка длительных войн и колонизационных движений способствовала разрушению племенных границ. Именно в это время, в период «великого переселения народов» и Балканских войн, начался процесс образования славянских народов и были заложены, основы их средневековой этнической карты. {204}

Движение славян на Балканский полуостров и его оккупация

Если имеются известия, свидетельствующие о пребывании славян в I–IV веках н. э. на среднем Дунае и Саве, то нет никаких позитивных фактов, подтверждающих пребывание их в эту эпоху на самом Балканском полуострове, южнее Дуная и Савы. Хотя М. Дринов, а за ним некоторые его последователи пытались доказать и это, однако эти доказательства были неубедительными. Возможно, и даже весьма вероятно, что в волне вторжений древних германцев или гуннов на Балканский полуостров были также отдельные группы славян и даже целые славянские племена, однако достоверных сообщений об этом мы не имеем. В свое время я верил известию Моисея Хоренского, согласно которому готы, теснимые в 376 году гуннами, в свою очередь вытеснили из Дакии на другую сторону Дуная 25 славянских племен. Однако значение этого известия я переоценил, так как оно является единственным и не подтверждается другими известиями, кроме того, время, когда оно возникло, а также то, как оно попало в географию Моисея, остается совершенно неясным. В равной степени нельзя обращаться и к сообщению Константина Багрянородного относительно нападения славян-аваров в 449 году на Салоны, так как здесь Константин, очевидно, перепутал нашествие готов в указанном году с завоеванием Салоны славянами в первой половине VII века, вероятнее всего - в годы правления императора Фоки (602–610). И, наконец, даже географические названия, которые встречаются на римских картах и итинерариях III–IV веков и которые для многих представлялись славянскими, таковыми не являются. Во всяком случае, их славянский характер нигде не выступает с достаточной убедительностью. Скорее уж некоторые географические названия из книги Прокопия «???? ?????????» внешне сходны как в написании, так и в звучании с аналогичными славянскими названиями, например???????, ???????, ?????????, ?????, ????????, ??????, ???????, ????????, ??????, ???????, но это уже источник второй половины VI века (после 560 года), когда возникновение славянских поселений на Балканском полуострове не вызывает никаких возражений. Впрочем, даже эти наименования не так убедительны, как названия Черная, Плесо или Брзава - на севере.

Итак, достоверного доказательства прихода славян на Балканский полуостров до конца V века нет. Весьма вероятно, что в набегах на полуостров карпов, костобоков (176 год), гепидов, готов, сарматов и гуннов в течение II–IV веков принимали участие и славяне, более того, можно допустить, что при этом отдельные отряды или роды могли уже тогда в виде исключения задержаться здесь и осесть на местах древних поселений или в покинутых и разрушенных крепостях, но и в этом случае нет никаких оснований полагать, что Балканский полуостров был заселен славянами до VI века. Первые прямые и бесспорные известия о движении славян через Саву и Дунай появляются лишь в VI веке, и все византийские историки уверены, что славяне, наступавшие в VI и VII веках, являются новыми завоевателями, новым народом, который до этого жил в Задунавье.

Первой датой проникновения славян на территорию Византийской империи считается обычно 527 год, то есть год вступления на престол Юстиниана, так как о его правлении Прокопий определенно говорит (рассказывая об Иллирии и всей Фракии) следующее:

„?????? ?? ??? ????????? ??? ????? ?????? ?? ??? ??? ??????????? ???? ?? ?? ???????????? ???????? ??? ??????? ?????, ???????? ???? ?????????? ???? ????? ?????????“.

Однако дата эта неверна, и мы можем на основании некоторых данных отнести приход славян к более раннему времени, по крайней мере ко времени правления Юстина (518–527), предшественника Юстиниана. Прежде всего Прокопий при описании событий 550 года вспоминает о поражении, которое еще во времена Юстина славяне потерпели от римского полководца Германа. Вторжение готов в 517 и 530 годах в Фессалию, Эпир и Иллирию, о котором говорит Комит Марцеллин, можно с наибольшей вероятностью отнести к славянам, так как Марцеллин отличает в своем тексте гетов от болгар, гуннов и готов. Затем, наконец, Прокопий в сочинении о постройках Юстиниана, где он описывает замечательные работы по восстановлению укрепленных линий, которые провел Юстиниан вскоре после своего вступления на престол, упоминает о двух крепостях, называемых „?????“ и „??????? ????????“, в которых будто бы были в то время славяне, во второй из названных крепостей они находились даже длительное время: ???????? ?? ????????? ??? ?????? ????? ?????? ??? ??????? ???????????.

Нам неизвестно, существовала ли крепость Адина и где она находилась. Вероятно, это искаженная форма от?????? - названия крепости, расположенной на Дунае близ Силистрии; крепость Ульметон, обозначенная в другой латинской надписи как vicus Ulmetum, находилась в Добрудже севернее линии Аксиополис (Черновода), Томис (Констанца), и ее остатки были раскопаны недавно румынским археологом Василием Парванем. К сожалению, следов пребывания здесь славян не найдено.

Начиная с 527 года, хотя, как мы видели, этот год и не является датой начала славянских вторжений, набеги славян начали повторяться все чаще и чаще, а также приобретать все большие размеры, будучи поддержаны одновременными нападениями гуннов, болгар и аваров. Юстиниан, вступив на трон, хотел для защиты своих границ от опасности с севера построить грандиозную оборонительную систему, состоящую из нескольких линий крепостей с постоянными гарнизонами; эти линии должны были доходить до «длинной стены» (?????? ??????), которую построил незадолго до этого, в 512 году, Анастасий перед Константинополем (от Селимбрии до Деркоса). Эта система крепостей была частично возведена заново, частично восстановлена (см. перечисление крепостей в сочинении Прокопия «???? ?????????», кн. IV), однако в империи не было необходимого количества войска, чтобы должным образом занять растянутую оборонительную линию и преградить путь неприятелю. Правда, в нескольких больших гарнизонах было достаточное количество имперского и союзных варварских войск (??????????), но между отдельными крепостями оставались очень большие слабо защищенные участки, да и само войско не было благонадежным. Именно поэтому северодунайских варваров - славян, болгар, гуннов и аваров - очень мало заботила имперская оборона, о чем достаточно ясно свидетельствует история царствования Юстиниана и его преемников.

У Дуная, бывшего de facto еще границей империи, жили в Паннонии лангобарды, в центральной Венгрии - гепиды, далее, на нижнем Дунае - остатки гуннов и болгары. Однако повсюду рядом с ними обитали славяне, главным образом, вероятно, в области среднего Дуная и в современной Валахии. Это была специфически славянская территория - ????????? - того времени, к ней около самого устья Дуная в Бессарабии присоединялась область славянских антов, отличаемых от собственно славян.

Нашествия славян стали чувствоваться сразу же после вступления на престол императора Юстиниана, затем в 530–533 годы они несколько утихли, но в 545 году вновь засвидетельствованы во Фракии, в 547–548 годах - в Иллирии и Далмации, где славяне достигли Дурреса - Эпидамна, в 548–549 годах - в Италии, в 549 - вновь во Фракии, в 550 - в Нише, в 551 году - в Иллирии; потом наступило затишье, и вновь сильное вторжение во Фракию вплоть до длинной царьградской стены, в Солунь и в Грецию. В этом нашествии вместе со славянами принимали в последний раз значительное участие гунны (котригуры); однако новый сильный противник и в то же время новый союзник славян не заставил себя долго ждать. Это были авары.

Авары - племя тюрко-татарского происхождения, начавшее продвигаться незадолго до этого из Азии в южную Россию и проложившее себе дальнейший путь сквозь земли гуннов и славянских антов, неожиданно появилось у Дуная под предводительством кагана Баяна. Уже в 558 году император принимал аварских послов и весь Царьград сбежался смотреть на «????? ?????????». Послы требовали предоставления аварам мест жительства на территории империи. Император испугался, и вполне обоснованно, новых пришельцев и сумел с помощью даров и обещаний отсрочить опасность до конца своего царствования - 565 года. Однако как только он умер и на престол вступил Юстин II (565–578), отказавшийся от выплаты дани, наступил ряд больших аваро-славянских войн с Римом, неоднократно потрясавших вплоть до 626 года как основы Империи, так и оборону самого Константинополя. Сначала бои шли главным образом за Сирмий (современная Митровица на Саве), которым во что бы то ни стало хотел овладеть Баян, занявший тем временем Паннонию. Однако это ему удалось лишь в 582 году. Наряду с этим авары вместе со славянами приняли участие в больших походах в глубь Балканского полуострова, направленных главным образом против Солуни и Греции. Все это происходило в годы правления Юстина и его преемника Тиберия (578–582). Особенно памятно вторжение в Грецию в 577–578 годах, а также наиболее мощное вторжение в 581 году, следствием которого была первая длительная оккупация, засвидетельствованная современником этих событий сирийским хронистом Иоанном Эфесским, писавшим в 584 году: славяне - «проклятый народ» - покорили в 581 году многие городи и крепости, опустошили край, перебили население. «И вот, - говорит Иоанн, - еще и теперь (то есть в 584 году) они живут в римских провинциях без забот и страха, грабя, убивая и сжигая нажили они богатство, у них есть золото, серебро, стада коней и много оружия, и они научились вести войну лучше, чем римляне».

Войны не прекратились и во времена Маврикия (582–602), более того, они разгорелись еще больше, так как император отказал аварам в выплате дани, установленной Тиберием. Император был скупым, но вместе с тем храбрым и энергичным человеком. И, вероятно, он преодолел бы опасность, угрожавшую с запада, если бы всю первую половину своего царствования вплоть до 591 года не был занят тяжелой войной на востоке. Последнее обстоятельство обусловило относительную свободу действий славян и аваров на западе и первоначальную слабую оборону империи с этой стороны. Нам известны далее новые большие вторжения в 582, 584, 585 и 586–589 годах, когда славяне и авары вновь проникли в Грецию и оккупировали ее. Новые нашествия на Солунь, описанные в первой легенде о св. Димитрии, также относятся к концу царствования Маврикия, вероятнее всего незадолго до 597 года. В это же время славяне угрожали Северной Италии, о чем упоминается в посланиях папы Григория I. Но, между тем, энергичные действия императора, закончившего в 591 году войну на востоке, привели к значительным успехам и на западе. Римские войска под руководством генералов Приска и Петра не только осмелели и неоднократно (в 593 и 597 году) переходили Дунай, проникая в глубь славянской земли, уничтожая там неприятеля, но и добились в конце концов в 601 году больших побед над аварами, гепидами и славянами в самом центре аварской империи, где-то на Дунае около Виминация и на Тиссе. Но для империи эти победы не имели решающего значения, и, кроме того, вскоре наступил перелом. Когда на престол вступил Фока (годы правления 602–610), убивший Маврикия, во всех концах империи опять начались волнения, с которыми новый император уже не мог бороться. Сава и Дунай перестали быть границей империи. Последним ее удерживал Маврикий, однако после него ворота настежь распахнулись перед натиском северных варваров; то же самое мы видим и в начале царствования Ираклия (610–641). Славяне напали на Италию (600–603), заняли Иллирию и Далмацию (к этому времени, вероятнее всего, относится завоевание Салоны славянами; согласно Ф. Шишичу, это был 614 год), напали на Солунь (в 609 году, затем приблизительно в 632–641 годах) и проникли в Истрию (611). Другие массовые вторжения во Фракию аваров и славян, достигших ворот Царьграда, относятся к 611, 618, 622 годам; они завершились стремительной атакой 626 года, когда море перед городской стеной Царьграда окрасилось кровью сражавшихся славянских мужей и жен. Однако взять Царьград не смогли ни каган, ни славяне.

Это нападение запомнилось еще и потому, что оно знаменовало конец аварского могущества. Конечно, причиной тому послужила не только эта неудача. За ней последовали и другие, так как первоначальное аварское могущество было уже подорвано. В 623 году Само освободил чешских и словенских славян из-под аварского ига, в 635–641 годах то же совершил болгарский князь Кубрат; к этому времени относится, очевидно, и освобождение от аварского господства иллирийских славян - хорватов и сербов. Все это явные признаки упадка аварского могущества, которое потом уже так и не возродилось.

Само собой разумеется, что столкновения более мелкого масштаба продолжались, но все же атака 626 года является последним большим нападением аваро-славян на Царьград. Затем наступления становятся слабее и реже. Да в них и не было необходимости, ибо несомненно, что в течение царствования Ираклия (610–641) и его преемников Константа II (642–668), Константина IV (668–685) и Юстиниана II (685–695) полуостров полностью был заселен славянами. Они пришли сюда с севера и окончательно здесь поселились. Нападения прекратились сами собой, поскольку нападавшие перестали возвращаться на север, а оставались постоянно на оккупированной территории. В VII веке понятие «славянская земля» не распространяется больше на земли, расположенные на север от Дуная, а лишь на центральные земли полуострова, прежде всего на Македонию и ее окрестности.

Одним словом, в конце VII века оккупация Балканского полуострова, включая Грецию и часть архипелага (в 623 году славяне проникли и на Крит), была завершена. Двести восемнадцать лет (с 589 года) римлянин не смел вообще показываться на Пелопоннесе. Так жалуется царьградский патриарх Николай III (1084–1111) в синодальном послании, адресованном императору Алексею I.